ВЛАДИВОСТОК. 31 января. ВОСТОК-МЕДИА - Есть во Владивостоке в районе Баляева школа-интернат. Попадают в нее дети из малообеспеченных семей.
Как пишет газета «Дальневосточные ведомости», пять дней в школе с ночевками и кормежкой, два дня дома - для многих семей это едва ли не единственный способ не протянуть ноги с голоду и обеспечить ребенку достойный надзор и уход.
Там-то, во дворе школы, я и познакомилась с одним из педагогов интерната. «Особенные ли это дети?» - удивилась она моему вопросу. «Дети всегда одинаковы, это родители всё усложняют. Порой бывают такие запутанные семейные истории, что просто диву даешься...» И она рассказала мне про скитания Геннадия Калабина, в одиночку воспитывающего на съемных квартирах после смерти жены двух дочерей и сына...
«Отец-одиночка»... Звучит для русского уха непривычно. Ошалела поначалу от знакомства с Калабиным и я. Насмотрелась за годы репортерской работы ведь всякого: и брошенных отцами сирот в детдомах, и алиментщиков, годами скрывающихся от родных дитятей. А тут - нормальный молодой мужик. Он не отказался от троих детей после смерти бывшей (!) жены, доказал в суде свое отцовство и законное право воспитывать их самостоятельно, при этом еще выбивает для своих малышей у чиновников квартиру! В общем, еще до встречи с Геннадием я уже готова была поставить ему памятник. Другим мужчинам в назидание и женщинам на радость...
Развод на религиозной почве
...Разыскать Калабиных оказалось задачей не из простых. Бывшая коммуналка притаилась на отшибе Эгершельда, где-то вблизи железной дороги у кромки моря. Съемная 19-метровая комната «три в одном» - тут и плита у порога, и кровати у окна, и унитаз за занавеской (лет 50 назад неведомыми архитекторами дом был задуман без услуг). «Живем здесь, как негры в гетто», - комментирует хозяин скромную планировку (лучшего на его скромную зарплату охранника и не снимешь)...
На стенах - гирлянды, мишура, нарисованный тигр - дети до сих пор не хотят отпускать праздник. Елки, правда, в этом году Калабины не ставили.
«Зачем она? Всё равно в комнату не влезет», - застенчиво улыбается Геннадий. Рядом жизнерадостно прыгают четверо детей: старшая, 12-летняя Настя, привела домой подружку. 9-летний Никита рисует белочек, а младшая 4-летняя Сонечка помогает ему. Увидев незнакомую тетю, бросает рисунки, деловито вскарабкивается мне на колени, теребит диктофон, вполголоса мурлычет на ушко «мама-мама». Не жалобно, как детдомовские, а скорее задумчиво - маму Соня, несмотря на возраст, хорошо помнит и до сих пор ждет ее возвращения домой.
«Не стал я ей говорить, что мама умерла, - разводит руками Геннадий. - Говорю: в командировке мама и скоро приедет обратно. Ну а пока, в ожидании, она зовет меня «мама-папа»...»
Старшую, 12-летнюю Настю, такими историями уже не проведешь. Она жестко, по-взрослому, смотрит в глаза всем знакомым тетям и допытывается у папы: «А это не твоя невеста?» И по ночам уже давно спит спокойно, не опасаясь услышать истерических молитв... Крепко досталось Насте Калабиной от жизни...
«Познакомились мы с Марией во Владивостоке, когда я вернулся из рейса. Сначала просто встречались, потом стали жить вместе, на свет появилась Настя, потом поженились и уехали жить в мою родную Одессу».
Заколачивавшему длинный рубль в морях матросу Калабину на тот момент жилось хорошо: купили в Одессе квартиру, растили дочку и радовались жизни...
Однако счастье Геннадия длилось недолго: жена заболела (онкология), квартиру пришлось продать, чтобы оплатить химиотерапию. Приехали во Владивосток Калабины без денег, без квартиры, с полуторагодовалой Настей на руках. А вскоре на свет появился Никита. И на семью упала новая напасть - приехали из Казахстана родственники Марии, оказавшиеся... членами религиозной секты «Свидетели Иеговы».
«Поначалу я пытался терпеть, когда приходил с работы, а в доме пили чай незнакомые люди и читали Библию. Взорвался позже: Мария стала ходить по квартирам проповедовать и таскать с собой на богослужения детей. Жили в маленькой двухкомнатной гостинке - жене дали инвалидность, и администрация города выделила нам жилье из маневренного фонда».
Окончательно лопнули терпение Геннадия и его брак позже. С рождением третьего малыша, Сони, Мария ушла в религию с головой и проводила всё время со своей сестрой по крови и вере Алией, молясь и проповедуя. В итоге в 2005-м Геннадий и Мария разводятся. «По причине расхождения религиозных взглядов», - указал в суде причину Геннадий. А в 2007-м Мария умерла...
Сбегала через окно по простыням...
Дальше биография Насти Калабиной (да и самого Геннадия) становится похожей на сюжет крутого боевика. Алия Есаулкова, по словам мужчины, добивается права стать официальным опекуном Насти и предлагает Геннадию «забрать своих детей» - Никиту и Соню.
- А Настя?
- Настя - не твоя дочь, - отбрила родственника Алия и отправилась в суд с просьбой лишить Геннадия родительских прав.
- Конечно, ей это выгодно - считать, что Настя якобы не мой ребенок. Ведь она получала 7 тысяч опекунских и жила в государственной квартире, - вздыхает Геннадий: сегодня ему, отцу-одиночке, государство почему-то выделяло до 2010 года всего 9 тысяч 223 рубля пенсии по утрате кормильца на всех троих малышей.
- Был бы я матерью-одиночкой, платили бы больше. Но понятия «многодетный отец-одиночка» в законах, к сожалению, нет...
Его слова подтверждаются горьким опытом: едва успев похоронить бывшую жену, Геннадий оказался с детьми фактически бездомным - городские чиновники не продлили договор соцнайма и с помощью приставов выдворили осиротевшую семью вон.
«Я просил Ларису Нечаеву (глава управления по учету и распределению жилья администрации города) пожить в маневренном фонде хотя бы год, чтобы встать на ноги. Она мне пообещала: отсудишь Настю, отдадим тебе квартиру. И что? После смерти Марии приставы наложили запрет на распоряжение маневренным фондом, и администрация отказалась продлить с нами договор соцнайма... Между тем отнятая у детей «двушка» до сих пор стоит закрытая и пустая, а мы мыкаемся по съемным квартирам», - разводит руками Геннадий.
Настя же после смерти мамы в течение года проживала с тетей. Однажды, рассказывает девочка, она сбежала от сектантских сборищ, спустившись по простыням из окна 4-го этажа.
А когда Насте исполнилось 10, она сама пришла в суд и заявила, что хочет жить с папой. Исковые требования Алии Советский районный суд не удовлетворил. «Из представленных в судебное заседание квитанций видно, что Калабин вносит родительскую плату за детский сад,... покупает продукты питания, медикаменты, книги... приобрел карточки с накоплением денежных средств... открыл лицевые счет на каждого из детей в виде вложений денежных средств» - эта цитата из решения суда стала последней точкой в споре Геннадия с озабоченными «духовным воспитанием» девочки родственниками. Так, 5 мая 2008 года Калабин стал в глазах закона официальным папой своей дочери. Однако, оказав помощь отцу-одиночке единожды, государство с тех пор как будто забыло про него.
«К 1 сентября чиновники из соцзащиты даже не позвонили нам, не выделили денег на приобретение школьных наборов. Единовременную материальную помощь, на которую по закону могут рассчитывать малообеспеченные многодетные семьи, нам тоже не дали. В ответ на мое обращение мэр Пушкарёв прислал отписку, мол, разовая материальная помощь предусмотрена только семьям, имеющим детей-инвалидов, которые обучаются только на «4» и «5», многодетным, имеющим пять и более детей, и т. д. Ни в одну из этих категорий мы не входим...»
Формально «по действующим нормативам» чиновники, может быть, и правы, но помочь многодетной семье чисто по-человечески не спешат.
«Сдайте детей в детдом, и все проблемы решатся...»
Получить собственное жилье от государства Геннадий тоже уже и не надеется, хотя неоднократно обращался с этим вопросом и к краевым, и к городским чиновникам, и даже в администрацию президента! Однако толку от активности неугомонного папы не было: аппарат президента советовал обратиться в краевую администрацию, край же переводил стрелки на город. Выдавать квартиру какому-то иногороднему многодетному отцу, не имеющему даже постоянной прописки во Владивостоке (каждые полгода Калабин делает временную, платную за 4 тысячи рублей), власти города откровенно не хотят. В официальном ответе 28.07.2009 года замглавы города г-жа Бокиевец пишет ему откровенно: «...законных оснований для предоставления жилой площади во внеочередном порядке у администрации города нет».
Так и живет Калабин с тремя детьми практически на улице. Без квартиры, прописки, жены и гарантий на светлое будущее. Однако надежды на то, что выживет сам и вырастит детей, этот чудо-мужчина не теряет. И готовит, и заплетает косички, и стирает, и возит каждую неделю Соню в круглосуточный садик-санаторий на Седанке (без прописки удалось выбить место, благодаря краевым депутатам, только в пригороде), и читает сказки перед сном, и покупает Никите лекарства и ингаляторы (у мальчика обнаружили астму), и работает сутками, по ночам охраняет магазин, зарабатывая какие-никакие, но деньги. Но чиновникам вся эта лирика не видна и не интересна... «В управлении образования города мне так прямо и говорили: вы откажитесь от детей, сдайте их в детдом, и все проблемы решатся», - признается шокированный Геннадий.
Было это, к слову, сказано в широко разрекламированный Год семьи...
P. S. Уважаемые читатели! Если вы хотите чем-то помочь семье Геннадия Калабина - пропиской ли, вещами или просто добрым советом, - вы можете позвонить Геннадию Владимировичу по тел. 8-924-131-35-59.
